Удивительно, что размышляя над некоторыми вопросами мироздания, вдруг обнаруживаешь сходство своих размышлений с мыслями других людей. Как это часто бывает с глубокими и вдохновенными исследованиями, на каком-то из этапов своей работы ученые как бы случайно наткнулись на весьма древний образ, поразительно созвучный их собственным результатам.
Образ этот носит название «сеть Индры» и, можно сказать, пронизывает собой весьма известное у буддистов произведение под названием «Аватамсака-сутра» – один из богатейших и наиболее сложных текстов дальневосточного буддизма школы Хуаянь.
В переводе на русский язык соответствующий фрагмент сутры выглядит примерно так:
”В небесах великого бога Индры есть говорят, гигантская мерцающая сеть. Она тоньше чем паутина и протянулась до самых отдаленных краев пространства… В каждом из пересечений прозрачных нитей этой сети находится отражающая мир жемчужина…
В блистающей поверхности каждой жемчужины отражаются все прочие жемчужины, даже те, что находятся в самых отдаленных уголках небес. И в каждом таком отражении вновь отражается все бесконечное множество других жемчужин… процесс отражения в отражениях продолжается без конца…”
Как комментируют это открытие сами исследователи, они обнаружили, что вся математическая конструкция Клейна, включающая одинаковые структуры, бесконечно повторяющиеся друг в друге во все уменьшающемся масштабе, удивительным образом воспроизводит философию и образы «Аватамсака-сутры».
Несколько углубившись в наследие восточной мудрости, математики обнаружили следующий комментарий к соответствующему фрагменту (в книге Ф. Кука «Буддизм Хуаянь: драгоценная сеть Индры»:
В школе Хуаянь очень любят этот образ, неоднократно упоминающийся в текстах школы; он символизирует космос, в котором между всеми его элементами есть бесконечно повторяющиеся связи. Считается, что подобная взаимосвязь выражает одновременно взаимное тождество и взаимную обусловленность.
И еще один комментарий сведущего эксперта – от сэра Чарльза Элиота:
Таким же образом каждый объект в мире есть не просто он сам, он включает в себя любой другой объект и по существу является любым другим объектом.
Подводя своего рода итог этому удивительному параллелизму, Дэвид Мамфорд говорит об открытии так:
В книге нет никаких религиозных мотивов, однако поразительно, насколько точно наши математические построения воспроизводят древнюю буддистскую метафору сети Индры, спонтанно создающей отражения внутри других отражений, бесконечную череду миров внутри других миров…
Книга математиков Мамфорда, Райта и Сирис «Ожерелье Индры. Видение Феликса Клейна» вышла из печати в 2002 году. Ровно за тридцать лет до этого, в 1972, свою первую статью о глубоких и выразительных параллелях между древним восточным мистицизмом и современной физикой опубликовал молодой и никому в ту пору неведомый ученый-теоретик Фритьоф Капра.
Статья его вышла под названием «Танец Шивы. Взгляд индуизма на материю в свете современной физики» 
Чуть позже космический танец Шивы стал ключевой метафорой в «Дао физики» – дебютной книге Капры, впервые опубликованной в 1975, а к сегодняшнему дню общеизвестной во всем мире, переведенной на десятки языков, с суммарными тиражами, исчисляемыми семизначными цифрами и по сию пору издаваемой в самых разных странах планеты.
Конечно же, и задолго до Капры многие видные теоретики, обладавшие достаточной эрудицией, не раз подмечали удивительное созвучие нетривиальных концепций новейшей физики с идеями индуизма, буддизма и даосизма. Однако Фритьоф Капра сумел не только собрать эти разрозненные наблюдения, но и сложить их в такую единую картину, которая с годами не только не устаревает, но скорее обретает все большую четкость и убедительность.
Поскольку современная наука по сию пору не имеет внятных представлений о том, каким образом в головах исследователей рождаются выдающиеся идеи и концепции, будет полезно упомянуть здесь довольно специфические обстоятельства, подтолкнувшие Капру к его междисциплинарным изысканиям и написанию столь удачной книги. Вот как рассказывает об этом сам автор в предисловии к своей работе.
Однажды летним полднем он сидел на берегу океана, наблюдая за равномерным накатом волн и ощущая ритм своего дыхания. И вот тут – совершенно неожиданно для самого себя – Капра вдруг мощно осознал все окружающее как участвующее в одном гигантском космическом танце.
То есть как физику ему, конечно, и раньше было отлично известно, что песок и скалы, вода и воздух – все это вокруг состоит из непрерывно вибрирующих молекул и атомов. Однако в новом опыте осознания содержалось нечто совершенно иное.
Теперь Капра ощутил все это непосредственно: он как бы «увидел» исходящие из космоса каскады энергии, в которых частицы порождались и разрушались в ритмических пульсациях; «увидел» атомы элементов и атомы своего тела, участвующие в космическом танце энергии; он почувствовал ритм и «услышал» звук этого танца. И он точно знал, как это все называется – это был танец Шивы Натараджи, или Владыки Танца, которого почитают индусы.
Каноническое изображение Шивы Натараджи, явно оформившееся уже в бронзовых скульптурах X-XI века, ныне считается наиболее выразительным и емким символом индуизма, представляя Шиву как энергию и жизнь всего сущего.
Символ Натараджи, как поясняет традиция, был выбран потому, что в танце творение неотделимо от творца, ибо танец и танцор составляют одно целое. Иначе говоря, танец Шивы – это танец всего, что есть в космосе, ритмические и согласованные движения во всем.
Особо необходимо отметить, что образ Натараджи – это далеко не только изящный символ единства всего сущего, но также еще и сложная пиктографическая аллегория, все элементы которой шифруют весьма глубокие идеи.
Верхняя правая рука Шивы держит символ творения – дàмару, т.е. барабан в форме песочных часов. Принято считать, что этот барабан издает Паранаду или «первичный звук», обеспечивающий пульс вселенной, ритмы и циклы творения.
Противоположная рука Натараджи, т.е. верхняя левая, держит на ладони языки пламени – символ разрушения, растворения или поглощения вселенной в конце каждого большого цикла, Махаюги. Таким образом, в симметричном расположении двух верхних рук иллюстрируется принцип сбалансированного противопоставления актов творения и разрушения.
Пара нижних рук Шивы, напротив, демонстрирует отчетливо выраженную «левую» асимметрию. Правая нижняя рука делает своей открытой ладонью делает жест «абхайя-мудра», что буквально переводится как «без страха» или «не бойся», а левая нижняя рука переведена вправо и указывает на поднятую и занесенную тоже вправо левую ногу – что трактуется как «ануграха» или милость откровения, дарующего знания и освобождающего человека от циклов рождений-смертей.
Символом же другого состояния – человеческого неведения из-за лени и безразличия – в этой аллегорической картине выступает распростертый карлик Апасмара или «демон невежества», на спине которого стоит правая нога танцующего Шивы.
Кольцо из огня и света, обрамляющее композицию в целом, обозначает поле танца Шивы как всю вселенную. Но при этом основание в форме лотоса, на котором стоит скульптура, указывает на сердце и сознание каждого человека – как вместилище всей необъятной вселенной...
В заключение этого краткого описания можно повторить слова одного из искусствоведов-индологов:
Если бы понадобился единственный образ, представляющий экстраординарно богатое и сложное культурное наследие Индии, то Шива Натараджа мог бы стать наиболее подходящим для этого кандидатом.
Для всякого внимательного читателя уже ясно, наверное, что образ космического танца Шивы – это, можно сказать, философско-поэтическое описание той же самой модели мира, что ранее была представлена здесь в физико-математических терминах и понятиях, а теперь – в антропоморфной форме индуистского божества.
Если же идея непосредственного соответствия картин все еще остается для читателя мутной и отнюдь не очевидной, то полезно чуть подробнее разобрать некоторые из главных деталей образа Натараджи, принципиально важных с точки зрения физики. В первую очередь интересен барабан дамару, широко применяемый в религиозной музыке индуизма и тибетского буддизма.
Дамару представляет собой небольшой двухмембранный ударный инструмент, играют на котором с помощью лишь одной руки. Корпус барабана делают из дерева в форме песочных часов – два конуса со сходящимися вершинами и с основаниями, обтянутыми кожей.
Для того, чтобы при двух мембранах исполнителю требовалась только одна рука, конструкция ударного механизма реализована так. Удары по мембранам наносятся парой бусин, находящихся на концах кожаных полосок, которые другим концом привязаны к узкой «талии» барабана. Когда барабан вращают в руке в одну и другую сторону попеременно, бусины поочередно ударяют то в одну, то в другую мембрану барабана.
А теперь вспомним суть физики в реконструированной здесь ранее «модели мира»: две мембраны, постоянно подпитываемые энергией лишь с одной стороны; сдвоенная структура частиц в форме конуса – с широким основанием-протоном и точечной вершиной-электроном; и конечно же, постоянные перескоки частиц с одной мембраны на другую.
Сопоставляя ключевые детали конструкции с устройством дамару, невозможно не увидеть, что все эти идеи закодированы в устройстве барабана танцующего Шивы. Включая даже такой нюанс, как постоянный переворот хиральности или топологического заряда частицы в каждом такте вселенной (барабан вращают строго попеременно в обе стороны).
В ритуалах индуизма принято считать, что дамару – это барабан с совершенно особой, духовной энергией воздействия, поскольку он озвучивает сам первозвук вселенной – «Паранада». Более того, согласно преданию, и язык священной мудрости индуистов, Санскрит, изначально был передан людям в ритмах звуков, издаваемых дамару...
Кстати говоря, относительно передачи знаний через вибрации барабанной мембраны имеется еще одна, куда более современная, достоверная и в то же время весьма поучительная история.
Ричард Фейнман, выдающийся физик-теоретик XX столетия, в отличие от многих других своих знаменитых коллег, вроде Бора, Шредингера или Оппенгеймера, никогда не отличался интересом ни к древнему восточному мистицизму вообще, ни к культуре и философии индуизма в частности.
Но при этом Фейнман всегда был очень неравнодушен к барабанам, сам был весьма недурным исполнителем на ударных инструментах и коллекционировал записи с ритмами народов планеты.
В молодые же годы, работая над созданием атомной бомбы в довольно скучных условиях засекреченного Лос-Аламоса, физик развлекался тем, что по ночам, бывало, один уходил с индейским бубном в лесок неподалеку и там, под луной и звездами, вдохновенно отдавался шаманским танцам и песнопениям...
Много лет спустя, когда в США готовилось к печати самое первое издание «Фейнмановских лекций по физике», издательство поинтересовалось у автора, что бы он хотел видеть на обложке своей работы. Следует отметить, что дело происходило в начале 1960-х годов, когда в науке физике (несекретной, по крайней мере) еще и речи не было о концепции вселенной как мира на мембране. Однако Фейнман в качестве обложки почему-то заказал картинку, отсылающую именно к этой идее.
Если чуть конкретнее, то ученый предложил изобразить на обложке барабан, на мембране которого под действием вибраций появляются математические графики и диаграммы, иллюстрирующие действие физических законов...
Ныне остается только предполагать, к каким открытиям и свершениям могла бы подтолкнуть эта выразительная обложка-подсказка последующие поколения ученых, коль скоро «Фейнмановские лекции» довольно быстро стали в мире своего рода эталоном учебного курса по физике. Но ничего подобного, увы, не произошло.
По причинам, оставшимся неизвестными, книжное издательство проигнорировало пожелание автора и выпустило его лекции с самой простой красной обложкой и без всяких рисунков. Ну а дабы обозначить внимание издательства к идеям автора, в предисловии поместили довольно нетипичную фотографию ученого – где он снят играющим на барабанах.
Абсолютно достоверно известно, что Ричард Фейнман в силу особенностей своего характера уделял чрезвычайно большое внимание графической символике. Например, собственную машину он отдавал в мастерскую для специальной окраски, чтобы ему нанесли на борта «фейнмановские диаграммы». То есть одно из самых важных научных достижений физика, которое благодаря мощной графической компоненте стало как бы его авторской подписью.
Поэтому не приходится сомневаться, что если Фейнман задумал поместить на обложку своего монументального труда некий необычный рисунок, то он делал это отнюдь не случайно. Но вряд ли мы когда-нибудь узнаем, почему ученый не только смирился, когда его пожелание проигнорировали, но и никогда впоследствии уже не пытался реализовать свой замысел – несмотря на переиздания и гигантскую популярность «Фейнмановских лекций» в мире.
Проводя несколько неожиданную, быть может, для кого-то параллель, примерно так же мы почти наверняка уже не узнаем и причину того, почему другой нобелевский лауреат-физик, Вольфганг Паули, вдруг резко свернул работу над величайшим открытием своей жизни, впал в сильнейшую депрессию и вскоре умер от быстротечного рака. (Фейнман, кстати, в соответствующий период также заболел раком, но к счастью болезнь удалось вылечить – на некоторое время.)
Важнейшим ключом к той загадке, что скрывается за историей о главном и необъявленном открытии Вольфганга Паули, является фраза из его открытки к старому другу Вернеру Гейзенбергу: «Раздвоение и уменьшение симметрии – вот где собака зарыта!»…
Возвращаясь к богатому символизму Шивы Натараджи, пора отметить, что помимо отчетливо выраженного «раздвоения вселенной» в образе двух-мембранного барабана дамару, вся картина Космического Танца явно подчеркивает несимметричность композиции.
Для того, чтобы стало понятнее, почему выразительно асимметричный перенос левой руки и левой ноги Шивы на правую сторону так важны с точки зрения физики (а также для попутного раскрытия некой ужасной государственной тайны, ясное дело…), полезно сразу отметить, что асимметрия – это первый признак условий для перемещения энергии в неравновесной системе. А затем напомнить одну странную историю. Или сюжет о поразительной слепоте человека, придавленного собственными догмами.
Все мало-мальски грамотные люди наверняка наслышаны, что в замкнутой физической системе вечный двигатель невозможен. Но при этом наука физика не имеет абсолютно ничего против того, что водяное колесо, погруженное в речной поток, может крутиться по сути дела вечно – пока не отвалятся лопасти или не слетит ось. С таким «вечным двигателем» у науки полный порядок – ведь в этом случае энергия поступает в систему извне.
А теперь задайте любому ученому физику наивный вопрос: откуда берется та неисчерпаемая энергия, что обеспечивает осцилляции и вечное вращение всех частиц – как вокруг их собственной оси, так и по орбитам внутри атома?
Хотя в школах и университетах этому не учат, правда заключается в том, что современная наука не имеет ни малейшего понятия о происхождении и природе энергии, обеспечивающей этот нескончаемый космический танец.
И если в замкнутой системе атомов или частиц вечный двигатель невозможен, но при этом совершенно очевидно, что вечное движение имеется, то несложно постичь, наверное, как выглядит простое и естественное разрешение этого парадокса.
Наблюдаемая нами вселенная не является замкнутой физической системой. Она постоянно подпитывается энергией извне, благодаря чему живут и функционируют не только все частицы материи, но и повсюду происходят процессы самоорганизации, свойственные диссипативным (рассеивающим энергию) системам на грани порядка и хаоса.
Но из этого почти самоочевидного факта естественным образом следуют такие выводы, сделать которые людям оказывается чрезвычайно непросто.
Во-первых, прежде всего, это означает, что все мы в буквальном смысле сидим на источнике даровой, в принципе неисчерпаемой и абсолютно чистой энергии.
Во-вторых, чтобы начать ее получать в любой точке пространства, достаточно лишь чуть-чуть внимательнее присмотреться, как черпают эту энергию для своего танца частицы материи. Все ответы у природы давно имеются – надо лишь задаться правильными вопросами.
Ну а в-третьих – судя по глухим умолчаниям, десятилетиями окружающим некоторые любопытные физические феномены вроде васцилляции Хайда – кое-кто в секретных научных лабораториях уже давным-давно подобными источниками даровой энергии располагает. Вот только делиться этим счастьем с остальным человечеством им, похоже, абсолютно не хочется...
